Claim OwnershipSubscribed: 0Played: 0
Subscribe
Description
Episodes
Reverse
1Около 400 депутатов Госдумы (то есть почти все) внесли законопроект о запрете в России «смены пола». Этим некорректным и оскорбительным термином законодатели называют трансгендерный переход. Точнее, два его аспекта: хирургические операции по коррекции гениталий и смену гендерного маркера в документах (графы «Пол»).
Трансфобные и гомофобные законы в России принимают уже довольно давно. Но в разгар войны с Украиной — особенно. Тем самым российские власти, во-первых, демонстративно отмежевываются от «коллективного Запада», а во-вторых, изобретают новые поводы и инструменты для репрессий внутри страны.
Новый выпуск «Сигнала» — о том, почему «пол» и «гендер» — это разные вещи, и о том, почему Кремлю так важно настоять на том, что это одно и то же.
«Политика двойных стандартов» — очень старое обвинение, которое российские власти снова и снова бросают «коллективному Западу» по самым разным поводам. В частности, Владимир Путин и многие его соратники регулярно заявляют, что, когда Запад признал независимость Косова, но не признал присоединение Крыма к России, это было проявление «двойных стандартов».
Новый выпуск подкаста «Сигнал» — о том, почему это не так. Это можно считать непоследовательностью или даже лицемерием; можно рассматривать Косово и Крым как два совершенно разных прецедента — но бессмысленно говорить о какой-то устойчивой политике, подразумевающей неизменные благоприятные «стандарты» для одних (скажем, для Косова) и столь же устойчивые неблагоприятные для других (скажем, для России).
Всего через месяц после начала полномасштабного вторжения России в Украину Госдума и Владимир Путин официально дали участникам этой «специальной военной операции» статус ветеранов боевых действий.
Это означает, что сотни тысяч людей получили право на различные льготы, а также могут претендовать на особое уважение со стороны государства и общества. Среди них — военные преступники и уголовники (убийцы, насильники, грабители), которые отправились на фронт прямиком из тюрьмы и получили помилование.
При этом российская бюрократия и система здравоохранения неважно справляются с их реабилитацией и ресоциализацией, особенно с посттравматическим стрессовым расстройством, которое очень часто бывает у людей, вернувшихся с войны.
Приведет ли война к всплеску преступности в России? Станут ли ветераны новой опорой путинского режима? Об этом — новый выпуск «Сигнала».
Весной 2022 года на конференции Антивоенного комитета России обсуждали идею создать «паспорт хорошего русского» — документ, который должен был служить поручительством, что его обладатель, несмотря на российский паспорт, не поддерживает режим Путина и агрессию против Украины. Замысел был в том, чтобы облегчить политическим эмигрантам из России получение виз и видов на жительство, аренду жилья, поиски работы, открытие банковских счетов и так далее.
Эта идея вызвала бурю протестов (прежде всего со стороны украинцев) — и вскоре была забыта. Но выражение «хорошие русские» осталось — как злая насмешка.
Это калька «хороших немцев» — так после Второй мировой войны называли граждан Германии, которые боролись с нацистским режимом или по меньшей мере не запятнали себя сотрудничеством с ним.
Играют ли «хорошие русские» какую-то особую роль в российской и международной политике? Им ли строить «прекрасную Россию будущего»? Об этом — новый выпуск подкаста «Сигнал».
На протяжении всего первого года российско-украинской войны самые разные люди — от военных экспертов до Джо Байдена — твердили, что она должна закончиться за столом переговоров. А в итоге все ждут не переговоров, а крупного украинского контрнаступления.
Войны, которые происходили во всем мире после 1945 года, если не заканчивались в течение года, то, как правило, растягивались на многие годы, а иногда и десятилетия. Так происходит, когда ни одной из сторон не хватает сил на решающий перелом в боевых действиях в свою пользу, ни одна сторона не готова делать слишком высокие ставки — и война заходит в тупик.
В войне России и Украины это, похоже, уже произошло. Ни одна сторона не может победить одним ударом — и при этом ни одна не готова «сдавать» то, чего уже смогла добиться. И любое мирное соглашение в такой ситуации почти наверняка будет неустойчивым: ни одна сторона не будет им довольна, сохранятся и взаимные претензии, и представление, что возобновление войны позволит добиться большего.
В новом эпизоде «Сигнала» говорим о затяжных войнах: чем они отличаются от других и почему это не военное, а политическое понятие.
«Союз мужчины и женщины» — главная из «традиционных ценностей», защита которых фактически стала в России государственной идеологией. Эта идеология, в свою очередь, используется как оправдание агрессии России против Украины и репрессий внутри страны.
Понятия «брак» и «семья» кажутся, во-первых, очевидными, а во-вторых, фундаментальными, лежащими за пределами любых идеологий. Однако на деле все гораздо сложнее. Представление, что семья — это официально признанный союз мужчины и женщины, созданный для продолжения рода, сложилось по историческим меркам недавно и вмещает далеко не все разновидности союзов, которые сами их участники воспринимают как семейные.
В новом выпуске «Сигнала» рассказываем, почему «союз мужчины и женщины» — это идеологема, которая легко превращается в инструмент дискриминации, и почему невозможно объективное и универсальное определение семьи.
Полномасштабное вторжение в Украину, помимо всего прочего, запустило очередной раунд перераспределения собственности в России. Этот процесс часто называют национализацией.
Строго говоря, это некорректно: вообще-то национализация — это перевод имущества из частной собственности в государственную. В России происходит другое: в компаниях одни частные собственники сменяются другими — формально тоже частными, но более «удобными» для государства.
Характерный пример — продажа «Яндекса» «консорциуму миллиардеров». Кремль активно участвует в этой сделке — он очень заинтересован в том, чтобы крупнейшая российская IT-компания оказалась под контролем лояльных бизнесменов.
Некорректное применение к таким процессам термина «национализация», похоже, нарочито — по крайней мере отчасти. Вроде бы речь про сугубо экономическое явление — но в разговорах о нем слышатся и «национальные интересы», и даже «национальное самосознание».
Новый выпуск подкаста «Сигнал» — о национализации вообще и о том, что называют национализацией в России.
В нулевые и десятые годы в России «переизобрели» главный национальный праздник — День Победы. Прежде это был в первую очередь день чествования ветеранов. Ныне же его фактический главный герой — «народ-победитель» — своего рода «коллективная личность», в которую входят и ветераны, и их потомки.
Символом этого «переизобретения» стал слоган «Можем повторить». Он обрел широчайшую популярность в «крымском» 2014 году. Собственно говоря, это лозунг российского ресентимента — злобы и обиды на весь мир. В 2022-м многие люди, охваченные ресентиментом, готовы были усмотреть «повторение» (военный триумф над «обидчиками») в полномасштабной войне против Украины.
В 2023-м популярность слогана померкла. Война, которую ныне ведет Россия, мало того что несправедлива — она еще и, мягко говоря, не триумфальна. «Можем повторить» теперь звучит не только кровожадно, но и попросту неловко.
Письмо о лозунге «Можем повторить» вышло в рассылке «Сигнал» к 9 мая 2022 года. Ровно год спустя мы читаем это письмо в новом выпуске подкаста «Сигнал» — и прислушиваемся к тому, что изменилось и что осталось неизменным в использовании и восприятии этого слогана.
После того как в ночь на 3 мая Московский Кремль атаковали дроны, в очередной раз активизировались разговоры о «красных линиях». И вроде бы все интуитивно понимают, что это значит: мол, даже в ситуации конфликта некоторые действия совершенно недопустимы, и если одна сторона их предпринимает, то другая сторона может и должна нанести удар возмездия.
Оправдывая полномасштабное вторжение в Украину, представители российской власти (прежде всего МИДа) очень часто говорили и говорят, что оно произошло из-за того, что Киев и Запад «нарушили российские красные линии».
«Красные линии» — неформальный, но очень важный инструмент международных отношений. И очень сложный в обращении: нельзя просто объявить что-нибудь «красной линией» — и ожидать, что все немедленно пересмотрят свою политику.
Новый выпуск подкаста «Сигнал» — о том, как устанавливаются «красные линии», как они нарушаются и почему российские «красные линии» не имеют того эффекта, на который, очевидно, рассчитывают Кремль и МИД.
Понятие «импортозамещение» очень активно используется в России с «крымского» 2014 года. В обиходе оно фактически означает стремление к экономической самодостаточности: мол, страна должна производить все, что ей нужно, — от еды до оружия — сама; зависимость от поставок товаров и комплектующих из-за границы — это слабость, от которой нужно избавиться.
Политику импортозамещения в свое время разработал экономист Рауль Пребиш как способ ускоренной индустриализации своей родной Аргентины и других стран Латинской Америки. В России импортозамещение стало ответом на санкции, введенные против страны после аннексии Крыма.
Впрочем, некоторые программы импортозамещения — например, в фармацевтике — начали реализовывать задолго до 2014 года. И тогда, и сейчас главный лозунг не экономический, а политический: самодостаточность, в представлении Кремля, необходима для подлинного суверенитета, то есть способности не оглядываться на «мировое сообщество» и не бояться его санкций.
Новый выпуск «Сигнала» — от специального корреспондента «Медузы» Маргариты Лютовой. Он о том, почему политика импортозамещения в России провалилась.
Политики очень любят рассуждать об «интересах безопасности». В России, например, этими «интересами» оправдывают репрессии, цензуру и даже попытки порегулировать русский язык.
Но Россия в этом отношении совсем не уникальная: в разных странах «угрозами национальной безопасности» объявляют то иммиграцию, то инфекционные заболевания, то изменение климата, то домашнее насилие.
С одной стороны, обеспечение безопасности граждан — первая и главная задача любого государства. Но с другой — когда какую-то проблему объявляют «угрозой национальной безопасности», ее принимаются решать, во-первых, преимущественно полицейскими методами (запреты, штрафы, посадки и так далее), а во-вторых, не особо считаясь с издержками для гражданских прав и свобод.
Когда государству хочется дополнительных полномочий в какой-то сфере, самый простой способ их получить и оправдать — сконструировать какую-нибудь угрозу. Эти полномочия потом очень сложно отобрать: государство (хоть демократическое, хоть авторитарное), как правило, крайне неохотно признает, что «угроза национальной безопасности» нейтрализована и можно ослабить контроль.
Новый выпуск подкаста «Сигнал» — об «интересах безопасности», о том, как политические и социальные проблемы превращаются в «угрозы безопасности», и о том, как это часто мешает эти проблемы решить.
26 апреля Басманный суд Москвы рассмотрит новое уголовное дело против политика Алексея Навального по обвинению в экстремизме, заявил директор Фонда борьбы с коррупцией (ФБК) Иван Жданов.
По словам соратников Навального, речь идет о политически мотивированном деле, по итогам которого вся работа ФБК с 2011 года задним числом признается экстремистской.
В октябре 2022 года Навальный рассказал, что Следственный комитет обвинил его в «пропаганде терроризма и экстремизма, финансировании экстремистской деятельности и реабилитации нацизма». Адвокаты политика предполагают, что с учетом сроков по этим статьям Навального могут лишить свободы на тридцать лет.
И в России, и за ее пределами сегодня конкурируют два образа Навального. Один — «светлый образ» главного борца с путинским режимом, которого этот самый режим пытался убить, и отчаянного смельчака, который сознательно предпочел стать политическим заключенным. Другой образ — куда менее однозначный. Критики то и дело припоминают Навальному прошлую близость с ультраправыми, оскорбительные высказывания о грузинах, а также слова «Крым — это что, бутерброд с колбасой, чтобы его туда-сюда возвращать?».
Клише «прекрасная Россия будущего» — центральный элемент «светлого образа» Навального, родом из его президентской кампании 2017 года. «Сигнал» часто пишет о том, как госпропаганде удается внедрять свои клише в широкий обиход. «Прекрасная Россия будущего» — редкий пример того, как это удалось оппозиции (другой подобный успех — «партия жуликов и воров», и это тоже придумка Навального).
Но в чем заключается сила этого слогана, кроме идеи хоть какого-то «переизобретения» России? Сколько версий «прекрасной России будущего» вообще можно представить? Об этом — новый выпуск подкаста «Сигнал».
Тюремные сроки, к которым в России приговаривают оппозиционных политиков и антивоенных активистов, часто называют «сталинскими». Одним из первых это определение стал применять главный редактор «Медиазоны» и бывший школьный учитель истории Сергей Смирнов. Он написал для «Сигнала» письмо о том, почему эта историческая параллель допустима, — а мы его озвучили.
Споры о репрессиях в путинской России обычно сводятся к тому, массовые они или точечные. Это, конечно, важная характеристика — но далеко не единственная. И жестокость приговоров (например, 25 лет Владимиру Кара-Мурзе) не единственное, что делает сроки «сталинскими».
«Сталинские сроки» (они же в этом случае «путинские») — это репрессии, которые основаны не на правовых, а на политических принципах. Люди подвергаются преследованиям не за то, что они (якобы) сделали, а фактически за то, что они говорят или даже думают. Политическая «неблагонадежность» и даже ассоциация с «неблагонадежными» людьми и организациями сами по себе приравниваются к преступлению. Об этом — новый выпуск подкаста «Сигнал».
В 2022 году исполнилось 100 лет со дня основания СССР. Его не существует вот уже больше 30 лет, но его наследие все еще с нами: его бывшая территория и сфера влияния до сих пор называются «постсоветским пространством», часто приходится слышать о «постсоветских режимах», «постсоветской экономике» и даже «постсоветской культуре».
Есть ли какие-то реалии за всеми этими выражениями? Некогда Эстония и Туркменистан были частями одного государства — но много ли у них общего сейчас и есть ли какой-то смысл в том, чтобы объединять их в одну категорию «постсоветских стран»? И стала ли Россия какой-то другой, кроме как «постсоветской»? Обо всем этом — новый выпуск подкаста «Сигнал».
В России экстренно создают новую систему призыва на военную службу: электронный реестр военнообязанных, электронные повестки, автоматические ограничения для тех, кто уклоняется от армии, включая запрет выезда за границу.
Все это выглядит как подготовка к «второй волне» мобилизации на войну в Украине. Когда началась «первая волна» (в сентябре 2022 года), тысячи людей стали искать способы уклониться от военной службы. И уже тогда было много разговоров про то, что это «позор», «измена родине» и так далее.
Хотя вообще-то есть немало юридических, политических и моральных аргументов в пользу уклонения от военной службы. Разбираем их в новом выпуске подкаста «Сигнал».
Также рекомендуем текстовые выпуски «Сигнала» на смежные темы:
«Мобилизация» (он вышел еще до официального объявления мобилизации в России),
«Мобики»,
«Долг родине» (его написал социолог Григорий Юдин).
Понятие «недружественные государства» появилось в российском законодательстве в 2018 году. Первоначально этот статус присвоили всего двум странам — Чехии и США (из-за санкций и высылки российских дипломатов).
В 2022 году список «недружественных государств» резко расширился: страны Евросоюза, страны НАТО (кроме Турции), их союзники в других частях света.
Кого считать «недругом» и какие меры против него применять — решает президент.
Составление списков «недругов» — вообще рискованное занятие. В международной политике так не принято. Скажем, в США есть официальный список «государств, поддерживающих терроризм» — его составляет Госдепартамент, и на те страны, которые в него попали, накладываются максимально жесткие ограничения — причем не только на власти, но и на взаимодействие ее граждан и компаний с американскими гражданами и компаниями. Самое важное отличие американского списка от российского — в том, что критерии попадания в него (хотя бы на словах) не «эгоистические»: ограничения накладываются на тех, кто «представляет угрозу мировому сообществу», а не на тех, кто «нас не любит».
Новый выпуск подкаста «Сигнал» — о «недружественных странах» как юридической и политической категории.
Слоган «Мы русские, с нами Бог!» распространился в нулевые, с расцветом движения русских националистов. В десятые россияне отправлялись под ним воевать в Донбасс. А ныне под ним отправляют в Украину мобилизованных.
«Мы русские, с нами Бог!» появляется и на агитационных плакатах, и на разнообразном мерче: на кружках, наклейках, футболках и так далее. Этот слоган был и остается предметом пародий, которые со временем становятся все менее смешными и все более злыми.
Некогда девиз «С нами Бог!» помещался на большом государственном гербе Российской империи. Слоган «Мы русские, с нами Бог!» возводят к генерал-фельдмаршалу Александру Суворову. Но в современной светской России он звучит совсем иначе, чем полтора-два столетия назад: тогда он был скорее религиозным, а сейчас он скорее националистический.
Новый выпуск подкаста «Сигнал» — о лозунге «С нами Бог» и о роли церкви, религии и псевдорелигиозности в оправдании российской агрессии в Украине.
Еще недавно «гробовыми» называли деньги, которые пожилые люди откладывают себе на похороны. Но примерно с лета 2022 года основным стало другое значение — «народное» название единовременных выплат от государства семьям российских солдат, погибших в Украине.
С российской стороны воюют в основном самые бедные люди: среди погибших непропорционально большую долю составляют выходцы из регионов с самым низким подушевым доходом (в частности, из Бурятии и Дагестана). Денежное довольствие военнослужащих, обещанное властями, в 5–10 раз превышает заработки типичного россиянина. А сумму, равную «гробовым», тот же типичный россиянин в мирной жизни может заработать в лучшем случае лет за 30.
В новом выпуске «Сигнала» спецкор «Медузы» Маргарита Лютова читает свой текст о «гробовых»: как их высчитывают, как выплачивают и не цинично ли оценивать человеческую жизнь в деньгах.
Об айтишниках нередко говорят как об особом сословии. Они прилично зарабатывают, им в среднем проще, чем другим специалистам, переехать в другую страну. И многие из них уже воспользовались или вскоре намерены воспользоваться этой возможностью: по данным опроса на сентябрь 2022 года, 30% российских айтишников либо уже уехали из страны, либо собираются это сделать.
Россия (по крайней мере некоторые отдельные политики и органы власти) считает удержание айтишников в стране очень важной задачей — и обещает им разнообразные льготы и привилегии, чтобы они остались, а если уже уехали — чтобы вернулись. В частности, им обещают бронь от мобилизации — важнейшая привилегия по нынешним временам.
Очень многие страны, вне зависимости от политического режима, предпринимают немалые усилия, чтобы привлечь к себе айтишников. Неужели эти специалисты действительно так ценны и незаменимы? И стоит ли все бросать и «идти в IT» — или вся эта щедрость ненадолго? Разбираемся в новом эпизоде «Сигнала».
Одно из многих оправданий войны в Украине, к которому прибегает Владимир Путин, — это борьба с «гегемонией Запада». Он даже претендует (не очень-то успешно) на роль лидера «мирового антиколониального движения».
Кажется, он не обращает внимания (или попросту не знает), что все это — левая политическая риторика. Она плохо сочетается с имиджем консерватора и поборника «традиционных ценностей», который Путин старательно формирует вот уже больше десяти лет — и от которого не собирается отказываться. Впрочем, Путин ведь не политический теоретик.
В новом выпуске подкаста «Сигнал» рассказываем о марксистских корнях понятия «гегемон» и строим предположения, как оно проникло в риторику Путина.
Download from Google Play
Download from App Store
United States
Рекомендую! Интересные и короткие эпизоды
вот прямо красавцы, все хорошо разложили
Ну не совсем же там. Либерал патриот это Александр третий, а не как во всем мире правый - левый. Наша власть и наши либералы правые
о, давно такого качественного материала не было. круто! спасибо автору! 🍷
Вот все прекрасно знают как нас за нос водят и какая прогнившая власть, но при этом все молчат и терпят. Главное стабильно. Стабильно плохо.
а можно, черкудинова больше не будет писать тексты для сигнала? зря потратила время на прослушивание набора слов
вы классные!
что-то вы про евреев забыли, говоря о душе народа)
А где песня, которая в конце упоминается?
ах, вот что было причиной январского восстания в Казахстане... 🤔
Отличный подкаст! Итересный и детальный анализ. Пожалуйста сделайте PDF-версию ваших выпусков. Тогда на их основе можно делать свои небольшие заметки, для лучшего осмысления и понимания.
Спасибо!