‎Слышишь, сани мчатся в ряд,

‎Мчатся в ряд!

‎Колокольчики звенят,

Серебристым лёгким звоном слух наш сладостно томят,

Этим пеньем и гуденьем о забвеньи говорят.

‎О, как звонко, звонко, звонко,

‎Точно звучный смех ребёнка,

‎В ясном воздухе ночном

‎Говорят они о том,

Что за днями заблужденья

‎Наступает возрожденье,

Что волшебно наслажденье — наслажденье нежным сном.

‎Сани мчатся, мчатся в ряд,

‎Колокольчики звенят,

Звёзды слушают, как сани, убегая, говорят,

‎И, внимая им, горят,

И мечтая, и блистая, в небе духами парят;

‎И изменчивым сияньем

‎Молчаливым обаяньем,

 Вместе с звоном, вместе с пеньем о забвеньи говорят.

2

‎Слышишь, к свадьбе звон святой,

‎Золотой!

Сколько нежного блаженства в этой песне молодой!

‎Сквозь спокойный воздух ночи

‎Словно смотрят чьи-то очи,

‎И блестят,

Из волны певучих звуков на луну они глядят,

‎Из призывных дивных келий,

‎Полны сказочных веселий,

Нарастая, упадая, брызги светлые летят.

‎Вновь потухнут, вновь блестят,

‎И роняют светлый взгляд

На грядущее, где дремлет безмятежность нежных снов,

Возвещаемых согласьем золотых колоколов.

3

‎Слышишь, воющий набат,

‎Точно стонет медный ад!

Эти звуки, в дикой муке, сказку ужасов твердят.

‎Точно молят им помочь,

Крик кидают прямо в ночь,

‎Прямо в уши тёмной ночи

‎Каждый звук,

‎То длиннее, то короче,

‎Выкликает свой испуг, —

‎И испуг их так велик,

‎Так безумен каждый крик,

Что разорванные звоны, неспособные звучать,

Могут только биться, виться, и кричать, кричать, кричать!

‎Только плакать о пощаде,

‎И к пылающей громаде

‎Вопли скорби обращать!

‎А меж тем огонь безумный,

‎И глухой и многошумный,

‎Всё горит,

То из окон, то по крыше,

‎Мчится выше, выше, выше,

‎И как будто говорит: —

‎Я хочу

Выше мчаться, разгораться, встречу лунному лучу,

Иль умру, иль тотчас — тотчас вплоть до месяца взлечу!

‎О, набат, набат, набат,

‎Если б ты вернул назад

Этот ужас, это пламя, эту искру, этот взгляд,

‎Этот первый взгляд огня,

О котором ты вещаешь, с плачем, с воплем, и звеня!

‎А теперь нам нет спасенья,

‎Всюду пламя и кипенье,

‎Всюду страх и возмущенье!

‎Твой призыв,

Диких звуков несогласность

‎Возвещает нам опасность,

То растёт беда глухая, то спадает как прилив!

Слух наш чутко ловит волны в перемене звуковой,

Вновь спадает, вновь рыдает медно-стонущий прибой!

4

‎Похоронный слышен звон,

‎Долгий звон!

Горькой скорби слышны звуки, горькой жизни кончен сон,

Звук железный возвещает о печали похорон!

‎И невольно мы дрожим,

‎От забав своих спешим.

И рыдаем, вспоминаем, что и мы глаза смежим.

‎Неизменно-монотонный

‎Этот возглас отдалённый,

Похоронный тяжкий звон,

‎Точно стон,

‎Скорбный, гневный,

‎И плачевный,

‎Вырастает в долгий гул,

 Возвещает, что страдалец непробудным сном уснул.

‎В колокольных кельях ржавых,

‎Он для правых и неправых

‎Грозно вторит об одном: —

Что на сердце будет камень, что глаза сомкнутся сном.

‎Факел траурный горит,

С колокольни кто-то крикнул, кто-то громко говорит,

‎Кто-то чёрный там стоит,

‎И хохочет, и гремит,

‎И гудит, гудит, гудит,

К колокольне припадает,

‎Гулкий колокол качает,