Поставок нет, цены выросли, Instagram заблокирован. Как малый бизнес переживает кризис

«Любовь к России никуда не делась». Московского учителя уволили за пост о мире

«Даже потерпевшие не имеют к нему никаких претензий». Как идет процесс по делу Навального?

«Страшно, когда сидишь в погребе и считаешь снаряды». Как живут украинцы под осадой

Россия признала «ЛДНР». Что теперь будет? Отвечают авторы «Новой»

Антидепрессант «Золофт» пропал из аптек – теперь его можно купить только в даркнете. Истории читателей «Новой»

15 суток за "!". Аресты Дарьи Серенко и Марии Алехиной: что это было?

«Мы тебя посадим на 15 лет». Две медсестры в Сургуте покончили с собой из-за травли начальства

Почему Кадырову можно все — даже брать в заложники жену федерального судьи. Объясняет Елена Милашина

Математику не запретишь, но «крипту» – очень даже. Разбираемся, что означает инициатива ЦБ

Что делать, если в России отключат интернет? Разбираемся на примере Казахстана

«Омикрон» шагает по России. Нас ждут сотни тысяч заболевших — или все не так страшно? Разбор «Новой»

Россия и НАТО обменялись ударами – пока дипломатическими. Подводим итоги переговоров

В Казахстане — революция или переворот? И зачем Россия ввела войска? Объясняет эксперт «Новой»

«Я дико травмирована Россией». Как живут журналисты и активисты, которым пришлось уехать: новогодний спецвыпуск

Индекс мармеладных мишек и новогодний стол из «Иронии судьбы». Почему все дорожает к Новому году

Прослушка, взятки, заказное убийство. История банкирши Ольги Миримской

В монастырь со своей взрывчаткой. Нападение в Серпухове: что это было?

«Можно насиловать швабрами, но не прививать». Как устроено движение антиваксеров в России

Канцлер, которая смогла. Что успела Ангела Меркель за 16 лет правления